Предупреждения: автор давно не ебал героями трупы, так что может быть убог и не прав. оос(!), ау, смерть двух персонажей и обоснуя. 1246 слов
Луч света, проникающий сквозь неплотно прикрытые седзи, скользит по полу. Скользит по воздуху, высвечивая медленно парящие пылинки. Скользит по лицу мальчика, заглядывающего в комнату. Попадает в глаза, заставляя жмуриться, подсвечивает ресницы и темную челку. Мальчик старается не щурить глаза, морщит лоб, но не отходит от света. Он заглядывает в комнату. Робко, пугливо, боясь, что его поймают, он изучает то, что внутри. В комнате спит женщина. Длинные волосы обнимают, оплетают подушку, напоминая корни дерева. Мальчику кажется, что это и есть корни, проросшие сквозь ткань, приковавшие его мать к постели. Лицо женщины спокойно неестественным, болезненным и обреченным умиротворением. Широкие рукава аккуратно расправлены поверх одеяла. Мальчик знает, что они скрывают тонкие пальцы миниатюрных бледных рук. Он редко видит руки своей матери, но знает, что тыльная сторона ладоней кажется чуть синеватой, из-за близких беззащитных вен. И это хрупко-красиво, и это так правильно, это так ей подходит, ведь синий – это ее цвет. Цвет ее глаз, спрятанных сейчас под тяжелыми веками. Цвет ее одежды. Цвет снов мальчика, в которых она поет и выходит с ним в сад. Она садится под яблоней, тяжелые волосы скользят по плечам, стремясь схватиться, вцепиться, уцепиться за землю. Садится, и поднимает свои глаза к синему-синему небу, словно отражающему их цвет. Мальчик прижимается к щели крепче, глядя сквозь жгучее солнце на тихий сон своей матери. Он хочет войти, но не смеет. И он прав, потому что незаметно появившаяся старая служанка смотрит на него укоризненно и строго, шепчет: «Осторожно, госпожа проснется», отправляя мальчика в его комнату. Последнее, что он видит – растворяющийся в воздухе луч солнца, исчезающий за бесшумно задвигающимися седзи.
Сперва Кея смотрит на нее, надеясь увидеть Мукуро. Следит за ее движениями. Вглядывается в выражение лица. Она терпит, краснеет и боится. А еще она молчит, и за это он ей благодарен. Это становится привычкой – держать ее в поле зрения. Не выпускать из краешка глаза. Потом оказывается, что она не мешает. Потом – что у нее теплые, осторожные руки. Потом Мукуро возвращает свое собственное тело, отпускает Хром, посмеиваясь, и оказывается, что Кее больше незачем следить ней. А она остается. Сначала рядом. Потом – с ним. Ходит по его дому беззвучно, приносит чай, когда он засиживается за работой по вечерам. Прижимается теплым боком и тихо дышит.
Теперь Кея следит за Мукуро. Отголоски, слухи, недомолвки, иногда – четкие следы. На глаза тот не попадается, но всегда словно присутствует где-то поблизости. Всегда в курсе. Хоть Мукуро и сказал, что отпускает Хром, Кея не чувствует, что он ушел. И до сих пор не всегда уверен, с кем из них живет, с чьих рук ест и с кем спит. Тонкие пальчики Хром подрагивают, когда он медленно втягивает их в рот, Кея ловит ее тихие вздохи – но, в то же время, где-то глубоко, на самом дне ее глаз, видит чужую насмешливую улыбку. Он уверен, что перед ним Хром, именно Хром и только Хром – когда она спит. Волосы оплетают подушку, грудь бесшумно поднимается и опускается. В это время Кея чувствует хрупкий покой, повисший в воздухе, ждущий возможности обрушиться. В это время Кея тщательно сохраняет тишину. Он никогда не будит Хром сам. И он не дает никому ее разбудить, разрушить ее сон. Когда она спит, ее так хочется коснуться, но Кея только смотрит, он неподвижен. Госпожа спит.
Кея следит за Мукуро, подбираясь все ближе. Иногда ему кажется, что Мукуро сам идет навстречу, поддразнивая, поддаваясь. Заставляя стараться сильнее, заставляя быть упорнее, настойчивее, целеустремленнее. Перетягивая на себя почти все внимание, вытесняя остальные заботы. Заставляя думать только о себе. Скользя вперед и назад, показываясь и прячась. Раскачиваясь. Конечно же, в конце концов они встречаются. Мукуро идет на встречу, Мукуро идет навстречу, насмешливо улыбаясь, весело щурясь, заставляя узнать улыбку со дна глаз Хром. Приходит в его дом, входит без страха, смеется. И тогда Кея убивает его.
Кея убивает Мукуро долго. Видения ада не пугают его, а голодные духи лижут его ладони. Тонфа разбивают каждую иллюзию на звонкие, кристально-хрустальные осколки. Нет ничего сильнее уверенности Кеи в их верности, нет иллюзии крепче его убеждения. Он смотрит в глаза врага, и врата ада не в силах одолеть его. Кея убивает Мукуро долго. Прорываясь, прорубаясь, пробираясь сквозь определенное, проникая сквозь смутное, продираясь к истинному. К разуму Мукуро. Он делает это долго, но, тем не менее, он побеждает его. Разрывает на части, это оказывается куда проще, чем он ожидал. Плоть Мукуро куда мягче, чем он готов был думать. А кости ломаются с самым обычным хрустом. И, не смотря на это, Кею нельзя назвать разочарованным. А потом он слышит всхлип Хром.
Она затухает постепенно. Силы перехватить контроль над иллюзиями у нее находятся, но поддерживать – нет. Кея думает, беря ее за руку, что лучше ей было умереть сразу, вместе с Мукуро. Глаза Хром прикрыты, она дышит часто-часто, втягивает в себя воздух ненадолго, и выпускает, не в силах удержать. А под кожей, в ее теле, медленно таят иллюзии, заставляя впадать живот все глубже и глубже. Кея кладет ладонь на натянутую кожу ее живота и думает, что теперь Мукуро умирает окончательно. Здесь и сейчас. На его глазах, под его руками, судорожно цепляясь глотками за воздух, цепляясь за пустоту. Кея вытирает кровь с ее губ. Проводит полосу до шеи, ведет пальцами осторожно, едва касаясь, чуть надавливая на гладкую, беспомощную кожу. Кладет ладонь на горло, слушая, как бьется ее кровь. Добавляет вторую, глядя, как бьется ее тело. Эти уродливые хрипы, эти нелепые движения. Совсем не похоже на его тихую, аккуратную Хром. Кея держит ее крепко, он всегда держал ее крепко. Он всегда был надежен. Он всегда был рядом. Если ее что-то беспокоило, рядом с ним она всегда успокаивалась – и сейчас она тоже успокаивается. Движения замедляются. Звуки затихают.
Хром неподвижна. Ее лицо так спокойно. Как будто это не ее органы сейчас растворяются, превращая ее в колышущийся, натянутый костями и кровью, мешок. Ее лицо так спокойно, что Кея не сразу понимает, что уже поздно ловить последние вздохи или слушать предсмертные желания. Ее лицо так же спокойно, как было у его матери – всегда. Потусторонним, надмировым спокойствием. Ее лицо расслабленно. Может быть даже – блаженно. Если использовать воображение, конечно. Фантазию. Ее глаза закрыты, веки неподвижны. Остановлены. Сейчас она выглядит даже счастливее, чем когда-либо. Если… использовать фантазию, конечно. Воображение, да. Она похожа на застывший кадр, картинку с выставки. Кея прикасается к ее щеке и вздрагивает от неожиданного, смутного, но поглощающего воспоминания. Тишина, солнце в лицо, слегка приоткрытые седзи. Широкие рукава смяты – и это неправильно. Кея осторожно берет руки Хром в свои. Левую в правую. Правую в левую. Медленно разводит в стороны, укладывая на пол, расправляя рукава. Широкие, яркие, они сейчас почти похожи на крылья. Хром – застывшая птичка, распластанная на полу, замершая в воздухе, перевернутая фотография полета. У птички бледная кожа, проглядывающая сквозь пестрые перья одежды. Трогательная, светлая, еще живая. Теплая, тем теплом, которое хочется забрать. Кея избавляет ее от перьев.
Он проводит обеими руками по ее телу. От ключиц до живота, задерживая ладони на груди, мимолетно накрывая темные, выделяющиеся соски. Он оглаживает ноги, ловит в пригоршни ступни, сгибая ноги Хром в коленях, просовывает руки под ее тело, касаясь лопаток. Тянет ее на себя, к себе, ближе. Это почти не отличается от того, что он делал с ней обычно. Только тонкие руки беспомощно лежат на полу, а не обнимают его шею. Тихая, нежная Хром. Она так спокойна. И это спокойствие, эта легкость, она накрывает Кею. Она наконец-то приходит к Кее. Она проникает в Кею. Он поднимает Хром на руки, несет ее в спальню. На синем постельном белье она кажется еще бледнее, еще нежнее. Кея одевает ее, осторожно, бережно. Укладывает на постель. Волосы цепляются за подушку, словно стремясь прорасти сквозь нее, врасти в нее. Кея гладит щеку Хром, касается под одеялом ее ног. Его губы медленно, почти незаметно улыбаются. Теперь можно шуметь. Госпожа не проснется.
Takeshi Kiyoko Ну, рада тогда, что написание понравилось. Мимо него не пройти, да ) Вестница_перемен Вам спасибо. Это очень приятно слышать, правда. Гость Мне тоже жаль, но так получилось, что взяла тон, в котором секс писать не умею. Спасибо.
Гость в 19:43 Ах, спасибо большое. Напевно Я всегда переживаю, что это превратится в "заунывно". Рада, что такого впечатления не создалось. скажите. а это не вы случайно исполняли заявку про Кёю и Намимори бесполезно отрицать, да? Takeshi Kiyoko до определенного момента Ну еще бы
это было прекрасно, спасибо, автор я также читала кея/намимори, действительно узнаваемо и оченьочень шикарно и этот момент с мукуро.. это было внезапно..
синенькие брючата и свитер с буквой А, потому что Алекс
Заказчик пришёл! Заказчику нравится, правда не то, чего хотелось, но самдурак, надо было лучше фантазировать с заявкой. Неожиданно, от начала и до конца на одной ровной психоделичной волне, создаёт атмосферу, спасибо, автор)
elizabesu Огромное спасибо ) и этот момент с мукуро.. это было внезапно.. а какой момент? Голубая Орхидея Вам спасибо за заявку. Кея в сочетании с некрофилией соблазнителен для написания ) Я как хотелось? Маньяка-Кею и агрессию? Или еще чего-то?
И тогда Кея убивает его. До этого момента все было так спокойно, так обволакивающе.. И такая резкая фраза для меня была внезапностью.. но это наоборот очень хорошо *_* это не минус
-
-
24.04.2011 в 14:251246 слов
Луч света, проникающий сквозь неплотно прикрытые седзи, скользит по полу. Скользит по воздуху, высвечивая медленно парящие пылинки. Скользит по лицу мальчика, заглядывающего в комнату. Попадает в глаза, заставляя жмуриться, подсвечивает ресницы и темную челку. Мальчик старается не щурить глаза, морщит лоб, но не отходит от света. Он заглядывает в комнату. Робко, пугливо, боясь, что его поймают, он изучает то, что внутри.
В комнате спит женщина. Длинные волосы обнимают, оплетают подушку, напоминая корни дерева. Мальчику кажется, что это и есть корни, проросшие сквозь ткань, приковавшие его мать к постели. Лицо женщины спокойно неестественным, болезненным и обреченным умиротворением. Широкие рукава аккуратно расправлены поверх одеяла. Мальчик знает, что они скрывают тонкие пальцы миниатюрных бледных рук. Он редко видит руки своей матери, но знает, что тыльная сторона ладоней кажется чуть синеватой, из-за близких беззащитных вен. И это хрупко-красиво, и это так правильно, это так ей подходит, ведь синий – это ее цвет. Цвет ее глаз, спрятанных сейчас под тяжелыми веками. Цвет ее одежды. Цвет снов мальчика, в которых она поет и выходит с ним в сад. Она садится под яблоней, тяжелые волосы скользят по плечам, стремясь схватиться, вцепиться, уцепиться за землю. Садится, и поднимает свои глаза к синему-синему небу, словно отражающему их цвет.
Мальчик прижимается к щели крепче, глядя сквозь жгучее солнце на тихий сон своей матери. Он хочет войти, но не смеет. И он прав, потому что незаметно появившаяся старая служанка смотрит на него укоризненно и строго, шепчет: «Осторожно, госпожа проснется», отправляя мальчика в его комнату. Последнее, что он видит – растворяющийся в воздухе луч солнца, исчезающий за бесшумно задвигающимися седзи.
Сперва Кея смотрит на нее, надеясь увидеть Мукуро. Следит за ее движениями. Вглядывается в выражение лица. Она терпит, краснеет и боится. А еще она молчит, и за это он ей благодарен.
Это становится привычкой – держать ее в поле зрения. Не выпускать из краешка глаза.
Потом оказывается, что она не мешает.
Потом – что у нее теплые, осторожные руки.
Потом Мукуро возвращает свое собственное тело, отпускает Хром, посмеиваясь, и оказывается, что Кее больше незачем следить ней. А она остается. Сначала рядом. Потом – с ним.
Ходит по его дому беззвучно, приносит чай, когда он засиживается за работой по вечерам. Прижимается теплым боком и тихо дышит.
Теперь Кея следит за Мукуро. Отголоски, слухи, недомолвки, иногда – четкие следы. На глаза тот не попадается, но всегда словно присутствует где-то поблизости. Всегда в курсе. Хоть Мукуро и сказал, что отпускает Хром, Кея не чувствует, что он ушел. И до сих пор не всегда уверен, с кем из них живет, с чьих рук ест и с кем спит. Тонкие пальчики Хром подрагивают, когда он медленно втягивает их в рот, Кея ловит ее тихие вздохи – но, в то же время, где-то глубоко, на самом дне ее глаз, видит чужую насмешливую улыбку.
Он уверен, что перед ним Хром, именно Хром и только Хром – когда она спит. Волосы оплетают подушку, грудь бесшумно поднимается и опускается. В это время Кея чувствует хрупкий покой, повисший в воздухе, ждущий возможности обрушиться. В это время Кея тщательно сохраняет тишину. Он никогда не будит Хром сам. И он не дает никому ее разбудить, разрушить ее сон. Когда она спит, ее так хочется коснуться, но Кея только смотрит, он неподвижен.
Госпожа спит.
Кея следит за Мукуро, подбираясь все ближе. Иногда ему кажется, что Мукуро сам идет навстречу, поддразнивая, поддаваясь. Заставляя стараться сильнее, заставляя быть упорнее, настойчивее, целеустремленнее. Перетягивая на себя почти все внимание, вытесняя остальные заботы. Заставляя думать только о себе. Скользя вперед и назад, показываясь и прячась. Раскачиваясь.
Конечно же, в конце концов они встречаются. Мукуро идет на встречу, Мукуро идет навстречу, насмешливо улыбаясь, весело щурясь, заставляя узнать улыбку со дна глаз Хром. Приходит в его дом, входит без страха, смеется.
И тогда Кея убивает его.
Кея убивает Мукуро долго. Видения ада не пугают его, а голодные духи лижут его ладони. Тонфа разбивают каждую иллюзию на звонкие, кристально-хрустальные осколки. Нет ничего сильнее уверенности Кеи в их верности, нет иллюзии крепче его убеждения.
Он смотрит в глаза врага, и врата ада не в силах одолеть его.
Кея убивает Мукуро долго. Прорываясь, прорубаясь, пробираясь сквозь определенное, проникая сквозь смутное, продираясь к истинному. К разуму Мукуро.
Он делает это долго, но, тем не менее, он побеждает его. Разрывает на части, это оказывается куда проще, чем он ожидал. Плоть Мукуро куда мягче, чем он готов был думать. А кости ломаются с самым обычным хрустом. И, не смотря на это, Кею нельзя назвать разочарованным.
А потом он слышит всхлип Хром.
Она затухает постепенно. Силы перехватить контроль над иллюзиями у нее находятся, но поддерживать – нет. Кея думает, беря ее за руку, что лучше ей было умереть сразу, вместе с Мукуро.
Глаза Хром прикрыты, она дышит часто-часто, втягивает в себя воздух ненадолго, и выпускает, не в силах удержать. А под кожей, в ее теле, медленно таят иллюзии, заставляя впадать живот все глубже и глубже. Кея кладет ладонь на натянутую кожу ее живота и думает, что теперь Мукуро умирает окончательно. Здесь и сейчас. На его глазах, под его руками, судорожно цепляясь глотками за воздух, цепляясь за пустоту.
Кея вытирает кровь с ее губ. Проводит полосу до шеи, ведет пальцами осторожно, едва касаясь, чуть надавливая на гладкую, беспомощную кожу. Кладет ладонь на горло, слушая, как бьется ее кровь. Добавляет вторую, глядя, как бьется ее тело. Эти уродливые хрипы, эти нелепые движения. Совсем не похоже на его тихую, аккуратную Хром.
Кея держит ее крепко, он всегда держал ее крепко. Он всегда был надежен. Он всегда был рядом. Если ее что-то беспокоило, рядом с ним она всегда успокаивалась – и сейчас она тоже успокаивается. Движения замедляются. Звуки затихают.
Хром неподвижна.
Ее лицо так спокойно. Как будто это не ее органы сейчас растворяются, превращая ее в колышущийся, натянутый костями и кровью, мешок. Ее лицо так спокойно, что Кея не сразу понимает, что уже поздно ловить последние вздохи или слушать предсмертные желания. Ее лицо так же спокойно, как было у его матери – всегда. Потусторонним, надмировым спокойствием.
Ее лицо расслабленно. Может быть даже – блаженно. Если использовать воображение, конечно. Фантазию.
Ее глаза закрыты, веки неподвижны. Остановлены. Сейчас она выглядит даже счастливее, чем когда-либо. Если… использовать фантазию, конечно. Воображение, да.
Она похожа на застывший кадр, картинку с выставки. Кея прикасается к ее щеке и вздрагивает от неожиданного, смутного, но поглощающего воспоминания. Тишина, солнце в лицо, слегка приоткрытые седзи.
Широкие рукава смяты – и это неправильно. Кея осторожно берет руки Хром в свои. Левую в правую. Правую в левую. Медленно разводит в стороны, укладывая на пол, расправляя рукава. Широкие, яркие, они сейчас почти похожи на крылья. Хром – застывшая птичка, распластанная на полу, замершая в воздухе, перевернутая фотография полета.
У птички бледная кожа, проглядывающая сквозь пестрые перья одежды. Трогательная, светлая, еще живая. Теплая, тем теплом, которое хочется забрать.
Кея избавляет ее от перьев.
Он проводит обеими руками по ее телу. От ключиц до живота, задерживая ладони на груди, мимолетно накрывая темные, выделяющиеся соски. Он оглаживает ноги, ловит в пригоршни ступни, сгибая ноги Хром в коленях, просовывает руки под ее тело, касаясь лопаток. Тянет ее на себя, к себе, ближе.
Это почти не отличается от того, что он делал с ней обычно. Только тонкие руки беспомощно лежат на полу, а не обнимают его шею.
Тихая, нежная Хром. Она так спокойна. И это спокойствие, эта легкость, она накрывает Кею. Она наконец-то приходит к Кее. Она проникает в Кею.
Он поднимает Хром на руки, несет ее в спальню. На синем постельном белье она кажется еще бледнее, еще нежнее. Кея одевает ее, осторожно, бережно. Укладывает на постель. Волосы цепляются за подушку, словно стремясь прорасти сквозь нее, врасти в нее. Кея гладит щеку Хром, касается под одеялом ее ног. Его губы медленно, почти незаметно улыбаются.
Теперь можно шуметь.
Госпожа не проснется.
-
-
24.04.2011 в 14:33Я не люблю такое, если что, просто мимо Хибари не могла ни пройтисьСлава Богу, не заказчик.
-
-
24.04.2011 в 15:44Но реально. И нереально. Спасибо.
-
-
24.04.2011 в 15:57-
-
24.04.2011 в 19:01Ну, рада тогда, что написание понравилось.
Мимо него не пройти, да )
Вестница_перемен
Вам спасибо. Это очень приятно слышать, правда.
Гость
Мне тоже жаль, но так получилось, что взяла тон, в котором секс писать не умею. Спасибо.
автор
-
-
24.04.2011 в 19:43ЗЫ: скажите. а это не вы случайно исполняли заявку про Кёю и Намимори?
не з.
-
-
24.04.2011 в 19:45-
-
24.04.2011 в 19:53Ах, спасибо большое.
Напевно
Я всегда переживаю, что это превратится в "заунывно". Рада, что такого впечатления не создалось.
скажите. а это не вы случайно исполняли заявку про Кёю и Намимори
бесполезно отрицать, да?
Takeshi Kiyoko
до определенного момента
Ну еще бы
автор
-
-
24.04.2011 в 19:57дааа, стиль узнаваем
и прекрасенанон-любитель психодела
-
-
24.04.2011 в 20:03Ну, начну учиться маскироваться )
автор
-
-
24.04.2011 в 22:26я также читала кея/намимори, действительно узнаваемо
и оченьочень шикарно
и этот момент с мукуро.. это было внезапно..
-
-
25.04.2011 в 01:52Заказчику нравится, правда не то, чего хотелось, но самдурак, надо было лучше фантазировать с заявкой.
Неожиданно, от начала и до конца на одной ровной психоделичной волне, создаёт атмосферу, спасибо, автор)
-
-
25.04.2011 в 08:13Огромное спасибо )
и этот момент с мукуро.. это было внезапно..
а какой момент?
Голубая Орхидея
Вам спасибо за заявку. Кея в сочетании с некрофилией соблазнителен для написания )
Я как хотелось? Маньяка-Кею и агрессию? Или еще чего-то?
автор
-
-
25.04.2011 в 13:03До этого момента все было так спокойно, так обволакивающе.. И такая резкая фраза для меня была внезапностью..
но это наоборот очень хорошо *_* это не минус
-
-
25.04.2011 в 13:08Ага, я подозревала, что речь об этом предложении. Спасибо, что уточнили )
автор
-
-
25.04.2011 в 15:41угу, виделся такой Кёя-животное, но ваш Кёя тоже ненормален и хорош))
-
-
25.04.2011 в 16:15такой Кёя-животное
Мне сперва тоже, но потом появилась его больная мать и задала другой темп. Ну, думаю, в другой раз )
автор
-
-
27.04.2011 в 23:21-
-
28.04.2011 в 03:04Вам спасибо большое за отзыв )
автор