It's just...OMG!
Тимотео | Занзас. Спанкинг. Разъяренный поведением сына после колыбели, Девятый, как следует шлепает его, а потом насилует не смотря на все протесты.
-
-
03.11.2010 в 16:18-
-
03.11.2010 в 18:48Занзас задумчиво щелкает зажигалкой, она металлическая, с выгравированным, чуть потертым, гербом Вонголы – заставляет задуматься, сверить даты и вспомнить, сколько времени упущено. Он усмехается, это уже не важно, это уже позади.
Приятное чувство никотина в легких греет душу, он разносится по венам, даря непривычное для Занзаса спокойствие. О чем сожалеть? Все что было - было давно.
Уже почти не больно и Занзас может самостоятельно передвигаться. Слишком много лет он провел во льдах – это отражается на его здоровье, на его теле… Теле… Смешно вспоминать, как он в первый раз после разморозки увидел себя в зеркале. Было страшно, и это чувство до сих пор его преследует. Видеть себя таким беспомощным, искаженным, словно в кривом зеркале, но Занзас это Занзас, он лишь смеется, смеется хрипловатым смехом, и напуганная горничная роняет поднос с соком. Скуало был тогда с ним. Этот кусок мусора был с ним, и от этого легче не становится, ведь гаденышь видит его насквозь. С советами своими дибильными лезет, убить бы, но рука не поднимется. Почти все ненавидят его, почти все считают уродом, почти все хотят убить, почти все. Почти все, кроме Тимотео и Скуало, именно поэтому они будут жить.
Он не ненавидит Тимотео – он его любит. Это странная любовь, больше похожая на презрение, бесит его, душит своими липкими пальцами, заставляет безумно ненавидеть. Любить кого-то дело хлопотное – так считает он.
И Тимотео любит, он его отец, хоть Занзас так и не считает. И он прощает, как не простить своего сына? Одного он не сможет простить никогда. Наркотики.
Занзас, опираясь на трость, входит в свою бывшую комнату, он приказал вынести оттуда всю мебель, как только смог говорить. Осталась лишь кровать и стеллаж с книгами. Там он хранит свой виски и героин. Нет, несостоявшийся босс Вонголы не наркоман – он снимает напряжение и только. Ни с чем несравнимое блаженство, когда в глазах двоится, и губы сами расползаются в улыбке, нет, он не наркоман, он всегда может бросить. Если захочет.
Тимотео, чуть прихрамывая на левую ногу, входит в спальню Занзаса. Он не стучит, зачем? Между ними нет, и не было секретов. Занзас не любит скрывать правду, это подло, это низко, это недостойно. Даже о нападении на Вонголу он предупредил. Предупредил? Нет, скорее поставил перед фактом.
Занзас полулежит на кровати, его глаза закрыты. А зачем их открывать, если все равно, кроме разноцветных волн ничего не увидишь? Рука сама дергается к ширинке брюк. Мастурбировать под кайфом. Он почти всегда это делает. Так он самоутверждается, ведь он может, он хочет, и получает. Плевать на то, что это всего лишь фантазии, удовольствие реальное, а остальное не важно.
- Занзас… - Тимотео тяжело вздыхает и прикрывает глаза рукой.
Занзас, сейчас такой открытый, пошло улыбается. В такой момент ему откровенно похуй на Тимотео, на то, что это неприлично, вульгарно. Он проводит рукой вдоль члена и
громко вздыхает. Его стоны скорее похожи на рыки льва. В комнате каждый звук раздается эхом, это заводит. Заводит слышать себя, видеть себя в зеркале напротив. Искусанные губы, покрасневшие от алкоголя щеки, растрепанные волосы… Такой доступный, сексуальный. Он бы трахнул себя. Кто еще может трахать Занзаса как не сам Занзас?
Дурные мысли приходят под дурь. Факт.
- Занзас, ты же обещал. – Тимотео подходит ближе, его лицо выглядит скорее уставшим и раздраженным, чем смущенным.
- Ничего я тебе не.. – губы не слушаются, слишком трудно сконцентрировать внимание – обещал.
- Если ты будешь и дальше вести такой образ жизни, я посажу тебя под замок. – Врет. Занзас не тот зверь, которого можно посадить в клетку, он скорее удавится, чем будет его слушать.
Он смеется. Понимает всю бредовость фразы.
- Схуяли? Я делаю что хочу. Захочу принимать дурь – буду, захочу трахнуть ту милую сиделку – трахну.
Обратная сторона медали. Много лет прошло, а он еще не повзрослел.
Девятый слега наклоняется и треплет его по волосам. Они жесткие, крашеные, Занзас еще в детстве начал красить волосы, это убило их. Если подумать он всегда был проблемным ребенком. Тимотео улыбается, вспоминая того мелкого мальчугана с живыми глазами.
Занзас томно вздыхает, когда чужая рука охватывает его член. Подается бедрами вперед. Совсем другие ощущения, не те, когда трогаешь себя сам. Кусая губы от удовольствия, он позволяет положить себя на кровать. Штаны улетают куда-то вглубь комнаты. Занзас сквозь затуманенные глаза провожает их взглядом. Почему-то, кажется, что сейчас самое важное это, то, что они помнутся. Итальянская ткань очень хрупкая, быстро мнется и приходится часто гладить. Он все равно этого делать не будет. Но сейчас его мысли крутятся вокруг маленькой горничной, которая изо дня в день делает эту кропотливую работу. Занзас вздрагивает, когда два пальца проникают в него, растягивая, подготавливая к чему-то большему. Его глаза широко раскрываются, когда один из пальцев Тимотео, самый длинный, находит точку удовольствия. Дурман охватывает его сознание, и он глубже насаживается на пальцы.
Тимотео никогда бы не сделал этого. У него есть любимая жена. У него есть не менее любимая любовница. У него есть… еще много вариантов. Но такой Занзас возбуждает его. Нет, он не педофил, не гомосексуалист, он просто хотел избавить Занзаса от зависимости… А теперь… Он проучает его? С этой мыслью свыкнутся проще, чем с мыслями о педофилии и он пускает ситуацию на самотек.
Осторожно, пытаясь причинить минимум боли, он входит в тело Занзаса. Все равно больно. Придется ждать, он готов ждать, но теснота внутри заставляет двигаться, чтобы не кончить раньше времени.
Толчки внутри себя заставляют стонать. Как какая-то шлюшка, Занзас выгибается и морщится, еще не до конца зажившие шрамы, напоминают о себе тупой болью между ключиц.
Тимотео кончает быстро, быстрее, чем его сын, возраст дает о себе знать, ведь ему не шестнадцать лет. Помогая кончить Занзасу, он одевается.
- Я не буду извиняться. Это то, что тебя ждет, если ты не завяжешь. – Тимотео серьезен, он выходит из комнаты и закрывает дверь. – Я пришлю сиделку, она сменит белье, приведи себя в порядок.
Занзас, тяжело дыша, откидывается на подушки, сперма стекает на простынь с его живота.
- Пошел нахуй.
Наркотики это то, благодаря чему он живет, и завязывать он не собирается.
Пока не станет десятым Вонголой.
Пока.
-
-
03.11.2010 в 19:01Не слов а знаков >.< Слов 969
-
-
08.11.2010 в 18:46-
-
02.12.2010 в 19:42