Dark Tour - 88

[Reborn OMG Fest]

Гокудера/Тсуна. Любить босса до фанатизма, не сдержаться, напиться и изнасиловать, когда Гокудера понимает, что натворил, он запирает Тсуну у себя дома. "Босс должен всегда оставаться со мной". Сойти с ума, морить голодом и насиловать, думая, что всё нормально, связывать, бить. "Босс для меня - Бог". В итоге распять Тсуну на кресте.

@темы: Dark Tour, Гокудера, Тсуна

Comments

[Гость]

Я вообще впервые пишу фанфик по Реборну (да и вообще редко этим занимаюсь), но заявка зацепила, поэтому у меня получилось то, что получилось ^^''. 2637 слов.

Он никогда не думал, что будет так много курить. Чуть реже, чем курил, он только пил. Пальцы нервно тряслись и тянулись в карман за сигаретами, когда он видел его улыбающимся в окружении Хранителей. Испытывая давящую тяжесть и выпирающий гнев, он выходил из помещения, когда к его обожаемому боссу приближалась Савада Кёко, жена, и он счастливо обнимал её, целовал, слушал её мелодичный смех. А Гокудера её ненавидел всем сердцем. Выходя, он напоследок обернулся, наблюдая, как улыбается босс в сиянии света ламп, отражённого от покрытого позолотой рельефного рисунка на стенах. Отчаянная боль, которую с каждым днём всё труднее приглушить. Жгучее одиночество и режущая ревность. Прошло семь лет с тех пор, как Гокудера впервые встал перед юным Дечимо на колени. Из забитого, нескладного, неловкого подростка он превратился в прекрасного молодого человека: спокойного, тёплого, стройного и притягательного. Мудрого и любящего мужчину. Цуна любил всех. Больше всех, разумеется, Кёко, потом уже своих друзей, свою семью. Он по-своему даже любил Гокудеру. Только вот с каждым годом той части любви, выделенной конкретно ему, Хранителю Урагана было мало. Это как наркотик. Когда Цуна ему впервые улыбнулся, принял, назвал другом, поселил в его сердце теплоту, которой стало катастрофически не хватать. Хотелось ещё, хотелось больше этой теплоты, этого янтарного света, больше этих добрых глаз, этой сияющей кожи. Хотелось, чтобы прекрасная душа и божественное тело босса, чтобы все его помыслы безраздельно принадлежали только одному человеку. Ему, Гокудере Хаято.
В особняке был малый банкетный зал, в уголке которого расположился алкогольный бар. Все знали, что Гокудера частенько наведывается туда. Но никто не придавал значения причинам. Мало ли, почему мафиози хочет напиться до зелёных чёртиков в глазах. Может, слишком многих убил и пытается избавиться от ощущения греховности своих деяний. Может, просто день тяжёлый. Может, девушка бросила, и нужно утолить боль разбитого сердца.
Хаято пил текилу. От каждого стакана этого напитка внутри становилось тепло и легко, как будто его мечты сбылись. Этот горячительный напиток дарил ощущение иллюзорного счастья. После пятого стакана он уже не мог держать спину прямо и повалился головой на руки, пьяно улыбаясь. Было тепло и хотелось плакать. И смеяться. Рядом раздались шаги. Не поднимая головы, он повернулся, размазывая выступившие слёзы по рукаву пиджака. Его не смущало уже, что кто-то видит его в таком состоянии. Будь он чуть трезвее, постарался бы привести себя в норму хотя бы для вида. А сейчас уже всё равно. Его взору предстал сияющий ангел в белом костюме, с тревогой и укором смотревший на него.
- Гокудера… - Савада подался вперёд, пытаясь выяснить, в чём дело, но Хаято прервал его.
Пошатываясь, он поднялся, всё также пьяно-безумно улыбаясь, неотрывно смотря на того, кто ему сейчас казался небожителем.
- Ааа, Дечимо… - Сказал он громко, хриплым, сбившимся голосом. Потом помолчал, вглядываясь в Цунаёши. И чуть тише: - У тебя крылья…
Савада нахмурился.
- Какие крылья?
Он взял Хранителя под руку, поднимая его с места, пытаясь увести с собой.
- Ты пьян, тебе отдыхать надо.
Но удержать он его не смог. Блондин даже пьяный по физической силе превосходил Саваду, поэтому вырваться ему труда не составило. Также просто, воспользовавшись элементом неожиданности, Хаято схватил его за руку, выворачивая за спину, вцепляясь мёртвой хваткой до боли в кисти. И смотрит на него пустым, невидящим взглядом, вдыхает запах волос медового цвета, смеётся. Цуна просит, затем требует, чтобы его отпустили, пытается вырваться, позвать охрану, но, едва звук успевает вырваться из горла, ему зажимают рот, так что он может только приглушённо стонать.
- Божественно. – Шепчет Гокудера, глядя на выгнувшееся стройное тело, прижимает его к себе. – Ты божественен, Дечимо.
Он видит, но не замечает, как распахнулись и без того большие даже для японца глаза. Во взгляде – удивление и непонимание.
- Такая неземная красота – и ещё не моя. Ты вообще человек, Дечимо? Нет, таких людей не бывает.
Сердце Цуны пропускает удар. Он слушает и не может поверить в происходящее. Самый верный, самый преданный человек, который не то, что руку на него никогда не поднимет, даже голос не повысит за провинность, коих у Савады накопилось по отношению к нему предостаточно, сейчас пугает его до дрожи. Последнее, что он помнит, это то, как отпустили его болезненно затёкшую руку, и удар в затылок, после которого наступила темнота.
Гокудера подхватывает тело, берёт его на руки и, пошатываясь и нашёптывая ласковые слова, среди которых извинения за грубость, уносит от наполненного музыкой, светом, разговорами и смехом гостей зала.
***
Пришёл в себя Цуна оттого, что поза, в которой он находился, была неудобной, мышцы затекли и ныли. А ещё было очень холодно. Не открыв ещё глаза, он ощущал холодный пол и стены, как что-то сдавливает запястья и лодыжки. Тяжело дыша и пытаясь собраться с мыслями, он не без усилий открывает глаза. Темно. В глазах плывут разноцветные круги, и чуть кружится голова. Он пробует пошевелиться, но руки не слушаются. Не потому, что их нет, а потому что они прикованы над головой цепями. Одежды на нём, как он понял, не было, от слова «совсем». Зато чувствует на бедре боль как от недавнего укуса. Пытается вспомнить, как он тут оказался. И воспоминания услужливо подбрасывают ему лишь образ пьяного Урагана, причиняющего ему боль. Это не вязалось с его картиной мира. Он в который раз испытал на себе, что такое когнитивный диссонанс и разрыв шаблона. «Гокудера» и «неподчинение» для него всегда были слова-антонимы.
Из раздумий, попыток найти рациональное объяснение происходящему, его вырывает звук открывающейся двери и болезненно бьющий по глазам свет фонарика. Приглушённая, но всё же работающая гиперинтуиция подсказывает ему, кто вошёл. И первое чувство, которое он испытывает, - это надежда и облегчение. Глаза воодушевлённо загораются. Его спасут, ему расскажут, что произошло, его заберут отсюда.
- Гокудера-кун?... Слава Бо…
Он прерывается на полуслове, внезапно осознав, что что-то не так. Что его не собираются спасать. Голос звучит тише.
- Освободи меня, Гокудера.
Не приказ, просьба. Он удивлён, что к нему не кинулись с помощью и расспросами, как он себя чувствует. Савада поднимает взгляд, немного привыкнув к темноте и замечает, как на него смотрит Хранитель. Так Занзас смотрит на его Кольцо Неба. Кстати, самого Кольца на пальце он тоже не чувствует. Он чувствует на себе пристальный обжигающий взгляд серо-зелёных глаз. И от этого становится, мягко говоря, не по себе.
- Освободи меня.
Требовательнее, но голос дрожит. Хаято не двигается с места. Только губы трогает улыбка, словно он улыбается каким-то своим мыслям.
- Я приказываю освободить меня!
Отчаянно, но ещё надеясь, что его услышат. Но странным образом даже слово «приказываю» не срабатывает. Только после того, как он сорвался на крик, как глаза наполнились слезами, а по телу пробежала волна дрожи, Хаято, не меняясь в лице, близко-близко подходит к нему, садится напротив, заглядывая ему в глаза. На губах мягкая улыбка, добрая, как обычно. Но от этой улыбки легче не становится. Становится холодно и страшно. Ладонь Хаято проводит по его скуле, мягко, нежно, почему-то оставляя влажный след. И совсем не ожидаешь таких слов:
- Зачем? Зачем тебе уходить? Там плохо, там много крови. Тебе туда не надо.
Он нахмурился.
- Там была эта девчонка. Она всё время бегала, спрашивала: «Где Цуна-кун?».
«Кёко…» - пронеслось в голове Савады, а Гокудера продолжил:
- Она хотела тебя искать. Но, знаешь, я подумал, что она может всё испортить. И я убил её.
Цуна замер, невидящим взглядом глядя на него. Внутри что-то оборвалось, и стало совсем холодно. Затем взгляд упал на ладонь Гокудеры, которой он провёл по его лицу. Даже в тусклом свете на ней можно было разглядеть бардовые пятна. Цунаёши вздрагивает, пробует вырваться. Глаза расширены, ровные жемчужные зубы плотно сжаты.
- Что… Как ты посмел?!
Но его снова как будто не слышали. Гокудера встрепенулся и полез в карман, выуживая оттуда платок.
- Ах, прости, Дечимо, я так неаккуратен!
Ловит его подбородок пальцами, фиксируя его так, что даже не пошевелиться. Осторожно вытирает кровь с кожи.
- Ну вот, запачкал твоё лицо в крови этой мерзкой девчонки. Прошу простить меня.
Цуне больно. Внутри, в сердце. Эту боль сложно с чем-либо сравнить. А он испытал её за свою жизнь немало. Как будто сейчас часть него самого умерла. Было больно и пусто. Самое ужасное, что гасла надежда, разбивалась на части, как и его вера в одного из самых близких людей. Ему хотелось ненавидеть, но он почему-то не мог. Потому что Небо принимает всех. Когда-то он принял его, подпустил к себе так близко, как никого. А сейчас не может понять, где он так фатально ошибся.
Гокудера вытер ладонь и убрал платок в карман.
- Ну вот видишь, я всё вытер. Теперь ты снова чистый.
Он сделал паузу, любуясь страхом и отчаянием на лице своего идола. Даже эти эмоции прекрасны.

[Гость]

- Мой Бог. Мой и только мой. Как думаешь, я выбрал хорошее место для храма? Теперь это место будет твоим домом, мой Бог.
Не обращая внимания на скривившееся от ужаса лицо Савады, он провёл пальцами по его шее, груди, по соскам.
- Как я счастлив, что могу прикоснуться к тебе.
Вынул из нагрудного кармана нож, схватил задёргавшегося и закричавшего Саваду за плечо, сдерживая движения, и провёл лезвием по руке босса, наблюдая, как из пореза проступает кровь, слушая крик Цуны, который отразился эхом от стен и растворился в пространстве. Мужчина припал губами к порезу, слизывая, выпивая выступившую кровь. Затем отстранился, облизывая губы.
- Божественно. Дечимо, я так счастлив, что ты дал мне своей крови.
Цуна рыдал, его трясло от страха и боли. Он умолял дрожащим голосом:
- Отпусти меня… Прошу, отпусти… Я дам всё, что хочешь, только отпусти…
Но Гокудера только тихо и незлобно засмеялся.
- Мне ничего не надо.
Он наклонился, припал губами к его груди, вдыхая запах, ощущая учащённое сердцебиение, жар, исходивший от бледного поджарого тела. Спускался губами ниже, оставляя влажный след. Добравшись до паха, он остановился, аккуратно взял пальцами ствол и поцеловал головку.
- У меня уже есть всё, о чём я мечтал. Тебе не надо выходить отсюда, любимый мой босс. Здесь тебе будет хорошо, я обещаю. Босс должен оставаться со мной.
Рука опустилась ниже, пальцы коснулись плотного колечка мышц ануса. Гокудера снова улыбнулся.
- Как прекрасно, похоже, я буду у тебя первым. И единственным.
Юноша под ним задёргался, запротестовал, но Хаято, резко вскочив, схватил его за горло.
- Знаешь, чего я давно хотел? Чтобы ты узнал, какой я на вкус.
Свободной рукой он приспустил штаны, высвободив свой эрегированный орган, который уже неслабо болел от напряжения. Он приставил головку к плотно сжатым губам пленника.
- Ну же, Бог мой, открой ротик.
Поняв, что Савада упирается, он просто зажал ему нос. Разумеется, долго без возможности дышать Цуна выдержать не смог, и, едва его губы приоткрылись, чтобы сделать вдох, головка члена проникла внутрь. Даже не заботясь о состоянии пленника, он начал проталкиваться дальше, в горло, пока лицо Десятого не упёрлось в пах. Было очень больно, было невозможно дышать, чувствовались рвотные позывы. Цуна мотал головой, но его уже держали сильные руки. Гокудера стал совершать небольшие поступательные движения, имея своего возлюбленного босса в рот.
- Ты мой Бог, босс. Ну же, сделай меня счастливым.
А у Цуны через несколько минут уже закатывались глаза, а из горла вырывались стоны. Ослабшее тело била дрожь, а по щекам текли слёзы. Когда его рот, наконец, освободили, он сделал вдох и закашлялся, отхаркивая кровь.
- П… Пожалуйста, отпусти…
Голос звучит тихо, слова выдавливаются из последних сил. Но его не слушают.
- Тебе понравился мой вкус? Я достоин твоей любви? Да, наверняка достоин. Тогда дай её мне.
Он развернул его сильными руками спиной к себе, приставил к девственному проходу головку и надавил. Савада закричал, забился, но его держали сильные руки. Член проникал всё глубже, разрывая сухие узкие мышцы, высвобождая кровь, которую он счёл лучшей смазкой. А самому Саваде уже казалось, что его сейчас разорвёт на части, он уже не мог кричать, потому что эта боль, которая пронизывала всё его тело, была бесконечной и нестерпимой. Даже когда он потерял сознание, он как-то чувствовал, как его долбит член Хранителя, как горячая жидкость растекается внутри, обжигая разорванную плоть.
Гокудера вышел из него, вытерев член всё тем же платком и снова убрав его в карман. Он только что испытал, пожалуй, самый сильный и самый прекрасный оргазм в жизни. Его даже некоторое время трясло, пока он, прижавшись к спине босса и обхватив его руками, кончал внутрь.
Немного придя в себя, он вдруг вспомнил о каком-то важном деле, привёл себя в порядок, и поспешил на выход, оставив Цуну лежать в той же позе, в какой был. Захлопнув и заперев дверь своего подвала, он свёл ладони вместе и поклонился.
Благодарю тебя, Боже.
***
Он не знал, сколько именно прошло времени. К болезненным ощущениям там, где его изнасиловали, прибавилось чувство голода. Он даже подумал, что, если бы знал, чем всё закончится, то съел бы побольше бутербродов на банкете. Страстнее бы поцеловал свою возлюбленную... Да вообще бы не пошёл в тот проклятый бар. Но у него всё ещё жила надежда, что сюда вот-вот ворвутся люди Вонголы и вытащат его отсюда. Эта мысль заставляла усталое сердце биться чаще. Наконец дверь снова скрипнула, раздался щелчок замка. Он с нетерпением поднял голову, надеясь, что сейчас ему повезёт. Не повезло. На пороге стоял Гокудера и радостно приветствовал его. Взгляд Савады помрачнел, он заметил, что на лице Хранителя кровь.
- Я вернулся, Боже.
Савада настороженно наблюдал за его действиями.
- Ты совсем рехнулся.
Гокудера снова подошёл к нему, наклонился, любуясь своим прекрасным боссом. Яркий свет, обычно исходивший от него, начинал гаснуть, но это нисколько не тревожило подрывника. Он убрал чёлку со лба Савады, чтобы заглянуть ему в глаза.
- Не спорю. Ради тебя я сто раз с ума сойду.
Цуна его будто не слушал.
- Выпусти меня, я есть хочу.
Как он сам скоро понял, это вовсе не касалось Гокудеры. Он снова «накормил» его своей спермой, выудил из кармана нож и старательно вывел у него на груди под аккомпанемент душераздирающих воплей рисунок в виде креста. А затем снова взял, раздирая ещё не зажившие раны. С каким-то остервенением он вдалбливался в Цуну, произнося хриплым шёпотом те же слова, что Савада — Бог, что он любит его, что Савада должен тоже любить только его. Закончив, он поведал своему пока не потерявшему сознание боссу, что Ямамото сегодня затеял поиски Дечимо и, как только он захотел наведаться к Гокудере, тот прирезал его прямо в машине, а затем наблюдал, как она разлетелась на куски вместе с трупом водителя от одной его бомбы. Цуна тихо и сдавленно плакал.
Прошло несколько дней. Цуна выбился из сил и исхудал, он уже не просил о свободе, он молил хотя бы о смерти. Но и этого ему не давали, как и еды. Хаято приходил, клал его голову с отросшими волосами и впалыми щеками себе на колени, гладил и рассказывал, кого, когда и как он сегодня убил, чтобы защитить своего Бога. Дечимо уже не плакал и не умолял замолчать. Гокудере было плевать на то, что он сломал своего босса, на то, что ещё немного, и у него получится то, что не получилось у самых сильных, хитрых и могущественных врагов Вонголы. Рассказывая какую-нибудь очередную ужасающую историю, он иногда ковырял ножом кожу босса, слушал сдавленные стоны, потому что сил на крики не было, а потом с блаженным видом вылизывал пальцы.
И ничего удивительного, что однажды через неделю, он заглянул в подвал, и на него никто не отреагировал. На холодном тёмном полу лежало светлое, но не менее холодное, исхудалое до костей, покрытое синяками и порезами тело его Бога. Последние секунды жизни Цуна не жалел, что умирает. Он дума, что теперь будет, наконец, со своими друзьями, что его страдания, наконец, закончились. Но умирать было очень холодно. А Гокудера, улыбнулся, прошёл дальше, в тёмное помещение и вернулся, волоча огромный, им лично сколоченный и покрытый какими-то надписями крест. Приставил к нему лестницу, взвалил на себя бездыханное тело, очень осторожно, чтобы ничего не сломать, не повредить и не уронить, аккуратно привязал к кресту так, что руки вытягивались вдоль перекладин, а ноги были ровно вдоль нижней части. Затем взял молоток и гвозди. Он слушал, как хрустят под его ударами кости, чувствовал, как на него брызжет кровь и стекает вниз, на пол. Когда работа была закончена, он отошёл и удовлетворённо посмотрел на то, что у него получилось. Как в Библии. Только ещё прекраснее, ещё более свято. Он читал, что после распятия Иисус воскрес. Если уж он воскрес, то его прекрасный Бог просто непременно обязан. Низко поклонившись, он, довольный собой, вышел, заперев подвал.

[Гость]

Даже не знаю что сказать.
Это... великолепно. Я даже, к своему ужасу, поверил в такого Гокудеру.
Спасибо за такое шикарное исполнение, Автор.

[Гость]

это. было. круто.

[Гость]

Ох, спасибо ^^''. Честно говоря, я переживала, потому что, как оказалось, вышло не совсем по заявке. Но я очень рада, что вам понравилось).

[Гость]

Ох, спасибо ^^''. Честно говоря, я переживала, потому что, как оказалось, вышло не совсем по заявке. Но я очень рада, что вам понравилось).

не смейте в себе сомневаться, по крайней мере двоих вы точно торкнули по самое не балуйся.

[Гость]

не смейте в себе сомневаться, по крайней мере двоих вы точно торкнули по самое не балуйся.

Да, меня это несказанно радует ^^''.

[Гость]

Автор, это очень-очень круто. После вот этого:

Захлопнув и заперев дверь своего подвала, он свёл ладони вместе и поклонился. Благодарю тебя, Боже.

я просто умер. Я верю по Станиславскому.
проходил мимо.

[Гость]

Вот таким будет Гокудера если влюбится в Тунца, ну или тупая няка которая бегает за хозяином

Аж мурашки по коже.
Это ужасно, это отвратительно, но написано охуенно и верибельно.

[Руниони]

Присоединюсь к Лю. Но блин, весь текст было такое чувство, что Гокудера TYL, а Цуна - подросток Оо

[Гость]

Соглашусь с Dara~, такое же чувство возникло. Барды...дорогие фикрайтеры, когда вы перестанете отбирать у них вещи? А так мне понравилось, это было ужасно и страшно, это было хорошо.

[Гость]

Отбирать вещи? Оо А как без этого? Или что вы имеете ввиду? (Автор)

[Мукуро-сама в шапочке]

Автор, заказчик вот уже два дня в восторге от вашего исполнения. Оно отвратительно и прекрасно одновременно. У меня нет слов, спасибо вам большое!)

[Гость]

Автор, пятна бОрдовые, они никак не могут быть бАрдовыми, ворд вам в помощь, и бету в лучшие друзья))

[Гость]

Ох, похвала заказчика - ценный комплимент. Люди, вы ж меня захвалите! *скромно прячется под одеялку*

[Гость]

А, вот, что вы имели ввиду ^^'. Сильно извиняюсь за ошибки)). Буду получше перепроверять)

[obsessed person]

Автор, это просто дико прекрасно. Я после Вашего исполнения искренне боюсь Гокудеру.)

и можно маленький тапочек..?)

- Там была эта девчонка. Она всё время бегала, спрашивала: «Где Цуна-кун?». «Кёко…» - пронеслось в голове Савады, а Гокудера продолжил

В японском так не принято...
Близкие люди не используют суффиксы вроде "кун", "сан", "сама", когда говорят друг о друге или общаются между собой. Так что вряд ли уже жена так бы его называла.)

А если нетрудно, откройтесь, пжс-та в у-мэйл, хоть я и не заказчик ^^

[Руниони]

.the last horcrux

Вам тапочек от подписаного на запись человека

Близкие люди не используют суффиксы вроде "кун", "сан", "сама", когда говорят друг о друге или общаются между собой. Так что вряд ли уже жена так бы его называла.)

Не читали/смотрели Бакуман? Та девушка своего парня звала просто по имени(или с дружеским суффиксом,противный склероз), а после свадьбы Стала прибавлять к его имени суффикс -сан Так что не обязательно Кёко звать Цуну по имени. (А её тил-версия вообще Саваду Цу-куном звала х))

[obsessed person]

Dara~, спорить на эту тему здесь не вижу смысла, но позволю себе все же не согласиться, ибо все же не принято, и аниме здесь не советчик.)

[Гость]

.the last horcrux Dara~ Я как-то вообще не задумывалась над тем, как жена должна называть мужа Оо. Надо будет это выяснить, пригодится как начинающему фикрайтеру).

[мистер кит]

Автор, вы божественны Оно настолько болезненно притягательное, что теперь я буду чаще следить за нашим боссом, несомненно меня дико торкнуло.
Спасибо за сделанный день

[Ремичка]

очень и очень. читается легко, без сожалений и вообще приятно. спасибо.

[Гость]

есть проблемы с запятыми, бету бы
а вообще шикарно, даа *_*

[Len. Smile.]

"бардовый" - это цвет бардов, вы ничего не понимаете.

Я не впечатлился. Это нормально?

[Гость]

Len. Smile. Нууу, каждому свое. Бардам - бардовый цвет, вам - не нравится. Все ок)

[Len. Smile.]

Гость , спасибо, утешили.)

[Гость]

Еще тапочек. За одну неделю вряд ли он исхудал бы до костей? оО Вы так не думаете? Я как-то голодала в лечебных целях две недели. Поверьте, в костяшки не превратилась.

[Гость]

А он и так костлявый был ._.
Через две недели голодания это просто стало видно ещё больше.

[Amaltiirtare-the-Witch]

автор-автор....Спасибо Вам, что же еще я могу сказать